-------------------------------------------------- ****************************************************** КЫЗЫЛКУМ Когда на сердце ляжет грусть, Не жду подмоги ниоткуда, Но вспомню белого верблюда, В тебе плывущего, как гусь, Сквозь волны жгучего песка, По гребню красного бархана, И сразу меньше станет рана, И слаще горькая тоска. Увижу: вольно и легко, Как реет где-то далеко Мираж, ноги людской не знавший. Но все пройдет, и как в бреду, Я вновь по городу бреду, Больной, разбитый и уставший. Больной, разбитый и уставший, Мой город стал и нем, и глух, И взгляд его почти потух, Он весь как будто ангел павший. Мне жаль его, как человека, Уже забытого людьми, И в муках бьется в этот миг Его душа на сломе века. И не могу ничем помочь, Который раз бросаюсь в ночь, К звезде, тебя уже узнавшей. Ах, как мне хочется суметь, Расправить крылья, улететь К тебе, почти родною ставшей. К тебе, почти родною ставшей, Уйти пытаюсь от себя, Мосты сжигая и рубя Узлы тоски, меня связавшей, По еле чувствуемой грани, Уже забытого вчера, И тем, что явится с утра, Со светом юной Божьей рани, Я появлюсь на этом свете, Чтобы узнать в другом поэте Еще не познанный им груз, Пойму и снова кану в Лету, Но если вечной смерти нету, Я обязательно вернусь. Я обязательно вернусь В тот мир, где я оставил корни, Безгрешный, юный, глупый, гордый, Как тот пустынный странный гусь, Как кызылкумский вольный зверь, Нелепый парус белогорбый, Пойду дорогою неторной К завоеванию потерь. Колючки стану рвать губами, Превозмогая жар и пламя, Не познакомленный с травой, Святой почуяв горечь муки, Лизну кровавой мордой руки, Вдохну забытый запах твой. Вдохну забытый запах твой, Навзрыд заплачу, безутешно, О прошлой жизни безуспешной, И до отчаянья кривой. Сойдя с рыдания на всхлип, Свою беду и боль отплачу, Вздохну и вдруг себя утрачу, Войдя в другой и дух и лик, И ты вздохнешь, и загрустишь, И вновь меня благословишь На путь, казавшийся недлинным, На путь иного бытия, И я, кручину затая, Прижмусь лицом к глазам карминным. Прижмусь лицом к глазам карминным, Уже прощением томясь, Но, от тебя еще таясь, Пытаюсь быть к тебе взаимным. Мы оба лжем в минуту эту, Друг друга, может быть, храня, От дел, что ждут еще меня, Опять гоня по белу свету. Как мог, я эту жизнь прожил, И, каясь, в чем-то вновь грешил, Но, как ребенок, был невинным, И, повидавши света тьму, К благословленью твоему Я шел путем нелегким, длинным. Я шел путем нелегким, длинным, Под тенью солнца и луны, И были дни мои полны Недопонятием былинным. Того, что истиною мнилось, Казалось близким и простым, Но оказалось вдруг пустым, Теперь я знаю - это снилось. Грядущий злой оскал могилы Ел без остатка волю, силы, А я все шел, и сам не свой Стучал в незапертые двери, И шел, в себя почти не веря, Сквозь день и ночь и ветра вой. Сквозь день и ночь и ветра вой, Как эхо, слышу дальний отклик, На свой, тебя, безумный окрик, Не веря в это головой, Но всей, до донышка, душой И сердцем, свято веря чуду, Что я когда -то снова буду С тобою, светлой и большой. И слышу, чую, как гудит Набатный колокол в груди, Кровь бьется влагою игристой, Навстречу птицей рвусь к тебе, Назло разлучнице- судьбе, К тебе, пустынный тамариск мой. К тебе, пустынный тамариск мой, И от тебя мой путь лежит, А время с посвистом бежит Своей дорогою тернистой. И тянет, тянет за собою Меня, впитавшего его, Между высоких берегов Несет невидимой водою. И непонятно страшен тот, Его крутой водоворот, Кружат минуты - одалиски. Их вечен в этом танце бег, Бегут, бегут они к тебе, Под Млечный Путь, большой и близкий. Под Млечный Путь, большой и близкий, Что в небе праведном горит, И память вечные творит Пустыне вольной обелиски. А ей хотя на миг уснуть бы, Забыть о том, где я и кто, Уснуть, но вдруг воды глоток Объединяет наши судьбы. Воспоминания встревожат, Тоска зеленая загложет, И, вновь готовая зачать Тебя, душа к тебе стремится, Тебе, которая мне снится, Принес я светлую печаль. Принес я светлую печаль Тебе на счастие и в жертву, Но мелет нас небесный жернов, И рубит жизнь по нам с плеча, И крошит в мелкую щепу, И кровью души наши слепит, Чело печалью ранней метит, И выбирает нам тропу. Но не ропщу на путь, молчу, И сам, наверное, хочу Принадлежать ему по праву, Хочу тебе принадлежать, И по спирали вновь кружа, Пою тебе любовь и славу. Пою тебе любовь и славу, Как птица вещая поет, И сердцем чувствую ее, Твою смертельную отраву. Травлюсь, но пью тебя безбожно, Как воду пьют твои пески, Травлюсь тобою, вопреки Мирским законам непреложным. Дарю тебе и дух и плоть, Как хлеба нищему ломоть, Даю совсем не для забавы, И душу, может быть, губя, Я правым чувствую себя, Прими мой дар. Но, Боже правый… Прими мой дар, но, Боже правый, Не забывай о нем тотчас, Он пригодится в черный час Беды - химеры семиглавой, Однажды к дому приходящей, Готовой сжечь тебя живьем, И поле выстелить жнивьем Людскою злобою смердящим. И в этом страшном, черном миге, Мои словесные вериги Вопросом встанут невзначай. Но не спеши тогда ответить, И черным этот день отметить, Молчи и мне не отвечай. Молчи и мне не отвечай На мой огонь своею стужей, И, если я тебе не нужен, Молчи и мне не отвечай. На провиденье возложи Мою несбыточность надежды, И пусть ее, как было прежде, Цыганка мне наворожит. Кто знает, может, и не станет Лукавить, может, не обманет? А коль обманет - ну и пусть! И знай: мне многого не надо, Мне б только стать твоей отрадой, Когда на сердце ляжет грусть. Когда на сердце ляжет грусть, Больной, разбитый и уставший, К тебе, почти родною ставшей, Я обязательно вернусь. Вдохну забытый запах твой, Прижмусь лицом к глазам карминным - Я шел путем нелегким, длинным Сквозь день и ночь и ветра вой К тебе, пустынный тамариск мой, Под Млечный Путь, большой и близкий, Принес я светлую печаль. Пою тебе любовь и славу. Прими мой дар, но, Боже правый, Молчи. И мне не отвечай… к предыдущему к следующему