------------------------------------------------- ****************************************************** БЫТИЕ Безликий сгусток бытия - Как наказанья непреложность За мысли суетной безбожность, В уме бегущей, как струя, По ей лишь видимому руслу В свою неведомую даль, Но счастлив я, и мне не жаль Той дани вечному искусству. Я вновь попал к нему в полон, И мой Пегас на небосклон Взлетел, и, раненый, забился, И ночь прошла, и новый день, Как чья-то призрачная тень, Над миром взломанным катился. Над миром взломанным катился И пьяно властвовал над ним Божка языческого нимб, И все сильней и злей ярился, И правил свой безумный бал С чумой пирующей людскою, Сердца поэтов беспокоя, Их души пеплом посыпал, Хулил их, матерно браня, Средь них наткнулся на меня, И, озадаченный, забылся, Оцепенел, и стал немой, И, будто белый ангел мой, Туман вдоль берега клубился. Туман вдоль берега клубился, Воды касаясь и меня, И за собою вслед маня, Поток за грань времен струился, Бежал могучею волной Заре божественной навстречу, Он жаждал нового предтечу, И страсть еще владела мной, Еще огнем палила жгучим, И был я с миром неразлучен, И боль жива была моя, Текла по жилам вольной кровью, Еще не будучи любовью, И мне казалось - это я. И мне казалось - это я, А не Господь владеет светом, Я жил тогда полупоэтом, Надежду лживую тая, Сновал по суетности грустной, Ни зла не зная, ни добра, Но жизнь решила, что пора Ломать мои устои с хрустом. И стала бить меня и гнуть, Вгоняя боль чужую в грудь, И вот - старик, хотя и молод, И не живу почти уже, И сдохнуть хочется душе, Отбросив плоть на камня холод. Отбросив плоть на камня холод, Но память прошлого храня, Я ждал крылатого коня, И мной гордился мудрый Воланд. И рядом с ним опять Фагот С кривым зловещим Азазелло, Нагая призрачная Гелла И наглый пьяный черный кот. А я лежал и ждал подмоги, Но не спешили полубоги. И я их молча укорял. Я верил в них, как в провиденье, И в это самое мгновенье Остатки времени терял. Остатки времени терял Мой бедный добрый белый гений, Но, вопреки грядущей тени, Собрался с силой и воспрял. Как Феникс, вновь восстал из пепла, Расправил крылья вдаль и вширь, И все величие души Вложил во взмах. И прочь из пекла, Звездою яркой, одинокой, И переплеты грязных окон Своим явленьем озарял, Светил толпе своей огранкой, И, как людьми забытый Данко, Векам судьбу свою вверял. Векам судьбу свою вверял Глагол мой чуткий, но убогий, Свернув с проторенной дороги, Себя распутьем проверял. Трудом тяжелым, но прекрасным Пытался хлеб себе добыть, Несчастья с бедами забыть И над собою стать всевластным, Чтоб сеять разум и добро, Но жизнь устроена мудро, И вот он, надвое расколот Людской безжалостной судьбой, Прощался грустно сам с собой, И утолял всевышний голод. И утолял всевышний голод Мой дух, и мукою томим, Он стал почти что нелюдим, И превратилось сердце в молот. И бьет тревожный свой набат, Со стоном корчится от боли, В немой межреберной юдоли Вслепую бьется, наугад. Людские жгут его слова, И вот уже едва-едва Висит оно на нитке тощей, Уже прервав свой бой и бег, Кончался, как казалось, век, Но было все скромней и проще. Но было все скромней и проще - Был просто день, и просто век, И я был - просто человек, С душой осенней стылой рощи. Сидел с хмельною головой На грязном камне несуразном, С нелепым видом безобразным, Глядел на мир слепой совой. И как в плохом немом кино, Допил последнее вино, И задремал - чего уж проще. И мысль оставила меня, Когда уже на склоне дня В грязи мои валялись мощи. В грязи мои валялись мощи, Прохожих не было почти, Тех, кто свои минуты чтит И кошельком кичится мощным. Они, наверное, правы, Когда по жизни суетятся И перемен больших боятся, Я не из их числа, увы. Я не из тех. По всем приметам - Бытует мненье - я с приветом, Да ну их! Жизнь у них своя. И жил я их намного проще, Но им мои мешали мощи, - Внутри мощей валялся я. Внутри мощей валялся я, Мой дух мятежный отсыпался, Во сне чему-то улыбался, И расползался по слоям Добра и зла, и потихоньку В себя немного приходил, Меня, уснувшего, будил, И называл меня подонком. То совесть вещая была. Она ни капли не пила, И я, внимая ей, смутился, И вновь почувствовал чуму. И стало горестно уму, И пульс в часах бездушно бился. И пульс в часах бездушно бился, И вновь ярилось бытие, Пытаясь влить в меня питье Чумное. Я как уж крутился. Мне не хотелось больше пить Хмельную горькую отраву Людскому сонмищу во славу - Я вновь хотел поэтом быть! Опять! Сначала! Снова! Вновь Я сердцем чувствовал любовь, И мой Пегас, как птица, взвился. Он вольных крыльев не ломал - Был просто сон, я просто спал, Мне просто сон кошмарный снился. Мне просто сон кошмарный снился, Я просто спал, и снился мне Мой мир, пылающий в огне, Как лживый бог над ним кружился И ложью души растлевал Поэтам, нищим и убогим, Сбивал их прочь с пути-дороги, И сверху вниз на всех плевал. Ломал меня и гнул дугою, Чтоб видел правду я другою, А не такою, как моя. Я избегал его вниманья, Я весь был - противостоянье, Безликий сгусток - быт и я. Безликий сгусток - быт и я, - Две силы, две кровавых правды, Два наказанья, две награды, Две разных палки для битья. Двуглавый зверь, двуликий Янус, Двойная совесть с двух сторон, С рожденья и до похорон Двойною жертвой я останусь. Но, умирая, вновь воскресну, Сломаюсь, склеюсь, снова тресну, Стихов тревожных не тая, Из тьмы ломиться буду к свету, Но то не я совсем, а это - Безликий сгусток бытия. Безликий сгусток бытия Над миром взломанным катился, Туман вдоль берега клубился, И мне казалось - это я, Отбросив плоть на камня холод, Остатки времени терял, Векам судьбу свою вверял, И утолял всевышний голод. Но было все скромней и проще, - В грязи мои валялись мощи, Внутри мощей валялся я, И пульс в часах бездушно бился, Мне просто сон кошмарный снился, - Безликий сгусток - быт и я. к предыдущему